Спасаем глаза российских детей, несмотря на коронавирус

Интервью с всемирно известным онкоофтальмологом профессором Яаковом Пеером. 

Health-Plus. Как Ваши дела, профессор?

Проф. Пеер. Слава Богу. Я здоров, всё в порядке.

Health-Plus. Сегодня у нас, несомненно, критический период, но коронавирус не отменяет лечение других заболеваний. Как в это сложное время пациенты могут продолжать лечение или проконсультироваться со специалистами по поводу уже диагностированных заболеваний?

Профессор Яаков Пеер — заведующий Центром онкологии глаза и лаборатории глазной патологии.

Специализация: лечение опухолей глаз у детей и взрослых.

Cтаж — более 30 лет.

Читать резюме врача Записаться на консультацию

Проф. Пеер. В моей области это немного проблематично. Некоторые врачи предоставляют консультации по телефону и другие подобные услуги. Для нас это менее актуально. Мы должны видеть глаз и опухоли в глазу. До начала лечения нужно видеть, как выглядит новообразование. Почти всегда, если опухоль находится в самом глазу, следует провести УЗИ. Без него мы не сможем продвинуться дальше, поскольку не узнаем, о каком конкретно заболевании идет речь. Иногда необходимо выполнить ОКТ (оптическую когерентную томографию), чтобы увидеть изменения в сетчатке. Всё это нужно сделать. Так что при подавляющем большинстве опухолей без визуализации мы не сможем ни заниматься новыми злокачественными новообразованиями, ни наблюдать за уже обнаруженными. Единственное, пожалуй, что мы можем сделать, если мы говорим об иностранных пациентах…

Health-Plus. Мы говорим о людях, живущих за рубежом, для которых лечение в клинике «Хадасса», на данный момент, физически недоступно.

Проф. Пеер. Мы пытаемся решить эту проблему. К нам поступили несколько обращений по поводу детей с ретинобластомой, и мы стараемся им помочь получить соответствующие разрешения от Минздрава. Одобрение администрации клиники «Хадасса» на приезд детей у меня уже имеется. Например, есть девочка, которая была направлена к нам международным отделом, поскольку ее родителям понадобилась специальная помощь и консультации. Я сказал им, чтобы они сначала обратились в федеральный российский медцентр. Сами они живут на дальнем севере России. Я посоветовал им поехать в Санкт-Петербург или Москву, чтобы девочку (она ещё младенец) там проверили (в этом возрасте обследование выполняется под наркозом), а потом отправили снимки мне. В подобном случае приходится полагаться на снимки, но это лучше, чем ничего. Родители так и поступили, однако они все-таки намерены привезти дочку в клинику «Хадасса». В России и в странах Восточной Европы люди не доверяют местной медицине. Иногда это оправдано. Иногда – нет. Если есть чувство недоверия, ничего не поделаешь. Я посоветовал родителям девочки по истечении 6 недель сделать ещё одну проверку, поскольку заболевание активно развивалось, а я должен держать руку на пульсе. Ведь иначе, после всего, что мы уже сделали и чего мы добились, окажется впустую. Если мы говорим о ретинобластоме, то снимки являются самыми важными диагностическими средствами. В случае с меланомой снимки также важны, но не менее необходимо УЗИ. Понятно, что УЗИ для метастазов в печени – это несложно. Можно сделать их на месте и прислать к нам. Для этого приезжать не нужно. Но я говорю также о проверке самого глаза. Поэтому, один из возможных вариантов – это прохождение тестов и анализов по месту жительства с последующей отправкой снимков вместе с заключениями местных врачей. Я немного воспринимаю русский язык на слух, но не читаю по-русски. Поэтому отчёты российских врачей нужно перевести на английский, и так мы сможем найти способ помочь ребенку. 

Я верю, что скоро будет некое послабление в режиме карантина. Не думаю, что это случится в течение двух недель, возможно, в течение двух месяцев. Я уже упоминал, что обратился к администрации клиники «Хадасса» за разрешением привезти к нам детей. Я говорю о четырёх случаях ретинобластомы. У троих пациентов идет активное развитие болезни. Организм хорошо отреагировал на терапию, но в таком состоянии могут появиться новые опухоли. Поэтому мы предпринимаем усилия, чтобы привезти малышей в нашу клинику. Генеральный директор кампуса клиники «Хадасса» в Эйн-Кереме профессор Йорам Вайс, одобрил приезд маленьких пациентов. Я отправил ему всю информацию, и он сказал, что попросит разрешение Минздрава. По всей видимости, разрешение будет получено. Однако тогда у нас появятся ещё две проблемы: первая – отсутствие рейсов в Израиль. Вторая – двухнедельная изоляция для всех приезжих из-за границы. Некоторые семьи готовы на это. Сказали, что приедут за две недели до встречи со мной и будут находиться в карантине. Только бы им позволили приехать. Другая возможность, как я уже отметил, — пройти процедуру медицинской визуализации по месту жительства и выслать снимки мне, я предоставлю на их основе удаленную консультацию.

Для получения удаленной консультации или «второго мнения» профессора Пеера позвоните нашим сотрудникам по бесплатному телефону ‎‎8 (800) 550-96-30 или заполните заявку на сайте.

Health-Plus. Я понимаю, почему эти люди настаивают на приезде к Вам. Несколько лет назад мы с Вами беседовали, и Вы рассказали, что часто Вам удается спасти глаза, которые, скорее всего, удалили бы в другой клинике. 

Читайте интервью с проф. Пеером о том, как он спасает глаза пациентов

В большинстве случаев без эктомии можно обойтись, и мы лечим этих пациентов, используя все существующие методы, причем делаем это очень успешно: часто глаз удается спасти. (Проф. Пеер)

Проф. Пеер. Я думаю, что стремление победить болезнь свойственно не только мне. В Израиле все врачи борются до конца. Посмотрите, например, что происходит с «короной». Одна из причин низкой смертности у нас – мы до конца боремся за каждого пациента. Во многих странах очень быстро отказываются от спасения пожилых людей. А мы стараемся сохранить жизнь в любом случае. И точно также происходит с глазами. Иногда мы берём на себя невыполнимые задачи, пытаясь сохранить глаз, когда это кажется невозможным. В некоторых случаях нам удается это сделать, в других — нет. Именно из-за того, что мы боремся, не отказываемся от сложных случаев, мы и добиваемся большего успеха, чем другие. Не потому, что мы такие гении. Во-первых, мы очень педантично проводим все тесты и анализы. Мы тут же реагируем на любое незначительное проявление болезни, атакуем даже небольшую опухоль. Не опускаем руки. Во-вторых, как я уже сказал, мы быстро не сдаемся. Только если больше нет выбора. Я вообще оптимист.

Вот пример: месяц назад я пригласил трех малышей на консультацию. Я должен был их посмотреть 19 апреля. Из-за карантина казалось, что сделать это не удастся и ситуация безвыходная. Но вот буквально вчера мы стали получать разрешения. Так что, как и послабление в других сферах, может быть и здесь оно будет. Конечно, для этого должны возобновиться полеты. Я проверил и увидел, что вчера или даже сегодня были два международных рейса: один авиакомпании United из Нью-Йорка, они летают почти каждый день, а другой из Минска. Один из родителей сказал, что может приехать в Израиль через Минск.

Health-Plus. Да, это может быть хорошим решением для россиян.

Проф. Пеер. Но они должны добраться аж до Минска. Однако сначала надо выполнить все проверки в местных медицинских центрах. Для этого нужна специальная камера, которая называется Redcam. Я уверен, что и в Москве, и в Санкт-Петербурге эти камеры есть. Кстати, в этих городах есть и хорошие врачи, но они быстро опускают руки. В этом вся проблема. У российских врачей есть все технологии медицинской визуализации: и УЗИ, и ОКТ. У них всё есть. Отец девочки, которого я упомянул раньше, повез ребёнка в Москву или в Санкт-Петербург, не помню точно. Он сам моряк, живет на побережье Северного Ледовитого океана. То ли в Мурманске, то ли в Архангельске. 

Я направил его с ребёнком на проверку в столичные медицинские центры, и он последовал моему совету. Настойчивый и активный человек. Для своей дочери сделает всё. Сказал, что приедет и без проблем проведет две недели в изоляции. Он отправил мне неплохие снимки. Не уверен, что на них видна периферия сетчатки, хотя обычно я предпочитаю ее видеть. Но снимки меня вполне удовлетворили. Он их сделал очень быстро, буквально через месяц после проверки, которую мы провели в клинике «Хадасса». Последние тесты девочке проводили первого марта. Я сравнил результаты, они оказались идентичными с предыдущими. Это вселяет оптимизм, но отец маленькой пациентки все-таки беспокоится и намерен приехать. 

Health-Plus. Если я правильно понимаю, точно так же, как мы сейчас беседуем, сидя у компьютеров, люди могут получить консультацию или «второе мнение». А потом, по мере возможности, приехать на лечение.

Проф. Пеер. Да. Но лечение мы ещё не обсуждали, это немного другая тема. Например, среди прочего, у нас дети получают лечение посредством внутриартериального введения препаратов через катетер,  внутриартериальную химиотерапию у профессора Хосе Коэна. В России тоже умеют это делать, но я не знаю, есть ли там специалисты такого класса, как профессор Коэн, и могут ли они правильно рассчитать дозировку. С этим в России бывают проблемы, именно с дозировкой химиотерапии. Насчет специалистов по катетеризации, а тут нужен специалист высокого класса, я просто не знаю. Может и есть. Во всяком случае, мне о таких неизвестно. Наш профессор Хосе Коэн великолепно выполняет данную процедуру, он накопил большой опыт, проводя ее нашим пациентам. 

Кстати, трое из четырех детей, которых я упоминал ранее (четвёртого ребёнка мы пригласили приехать в июне, надеюсь, что к этому времени все придет в норму), получили у нас химиотерапию с помощью катетеризации, и это спасло ему глаза. По крайней мере, пока глаза не удалили. Надеюсь, что и не придётся. И это во многом произошло благодаря технологии внутриартериальной химиотерапии вкупе с внутриглазными инъекциями. Инъекции — это довольно простая процедура, но и тут нужно уметь правильно дозировать препараты. То есть повторю снова: лечение – это другое дело. Если кто-то хочет лечиться в России, у меня нет возражений, но я не берусь предсказывать результат, поскольку не знаю, к кому попадет пациент. Наблюдение намного проще. Лечение – более сложная задача.

«Именно из-за того, что мы боремся, не отказываемся от сложных случаев, мы и добиваемся большего успеха, чем другие». (Проф. Пеер)

Получите более полную информацию о преимуществах лечения опухолей глаз в клинике «Хадасса», обратившись к нашим консультантам..

Health-Plus.Когда Вы говорите о наблюдении, Вы имеете в виду пациентов, которые прошли лечение у Вас, и теперь Вы их наблюдаете?

Проф. Пеер. Верно. Есть пациенты, которых мы наблюдаем довольно долго. В случае ретинобластомы, если через год-полтора я не вижу никакой активности, я более-менее спокоен. Наблюдение нужно продолжать, но оно может быть не слишком частым, хотя и в таких случаях бывают сюрпризы. Я также наблюдаю несколько пожилых пациентов с меланомой. Веду с ними переписку, они постоянно на связи со мной. Они говорят: «Мы не можем приехать. Приедем, когда это станет возможным». Это менее проблематичная ситуация, хотя и тут случаются неожиданности: 10% опухолей возвращаются через нескольких лет. Иногда есть осложнения после облучения или брахитерапии, в результате стереотаксического облучения, которое мы применяем в некоторых случаях. Это может быть, например, кровотечение в глазу или сосудистая глаукома, которую очень тяжело вылечить. Есть и другие осложнения. В 80% случаев, если пациенты пришлют мне УЗИ глаза и снимок глазного дна, я смогу сравнить результаты обследований и разобраться в ситуации, всё наладится. С остальными может быть проблема, но и большинство из них приходят в норму. Кстати, от меланомы умирают намного больше, чем от ретинобластомы, но лечение большинства случаев меланомы осуществляется с помощью одноразовой процедуры и не требует дальнейшего вмешательства. В случае с ретинобластомой речь никогда не идет об одноразовой процедуре. Это продолжительная война. Мы постоянно преследуем болезнь пока не победим. Иначе всегда могут появиться неприятные сюрпризы. Вы говорите, что мы спасаем глаза. Формула нашего успеха — это уничтожение в начале формирования любого заболевания и постоянное наблюдение. В случаях с ретинобластомой особенно необходимо постоянно держать руку на пульсе. 

Health-Plus. Итак, позвольте я подытожу нашу беседу. В период карантина по поводу эпидемии коронавируса в клинике «Хадасса» можно получать заочные и очные консультации онкоофтальмолога. В некоторых случаях возможно приехать на лечение. И наконец, те, кто прошел лечение, будут находиться под постоянным наблюдением. И коронавирусу этого всего не отменить. 

Проф. Пеер. Верно. Просто, если мы говорим о консультациях в том формате, в котором проходит наша беседа, мне понадобится переводчик. 

Health-Plus. Думаю, что этот вопрос легко решаем. Главное, чтобы люди знали, что «Хадасса» готова помочь им на каждом этапе заболевания. 

Проф. Пеер. Да, конечно. В отношении пациентов, поступающих по линии медтуризма, можно проводить сессии с несколькими больными. Собрать группу пациентов, попросить их выслать снимки  чтобы я мог сравнить с предыдущими материалами и наблюдать динамику заболевания. А затем проконсультировать их одного за другим в ходе видеоконференции, которая пройдет, скажем, в офисе компании Health-Plus. 

Кстати, есть и другие опухоли глаз, о которых мы не говорили, потому что с ними приезжает меньше пациентов из-за границы. Это, например, опухоли конъюнктивы, поверхности глаза. И в этом случае снимки могут очень мне помочь. За несколько лет у меня было несколько таких пациентов. 

Россиян с глазными лимфомами я не помню. Были, правда, случаи, когда больные с глазной лимфомой становились новыми репатриантами. Они не планировали репатриироваться, но ради лечения решились. Потому что лечение лимфомы длится целый год, и вначале оно более интенсивное. Но пациентов с глазными лимфомами по линии медтуризма из России я не помню. Хотя и эти лимфомы мы успешно лечим. 

Health-Plus. Самое главное — это отметить, что в Вашей сфере зарубежные пациенты могут приезжать на консультацию и на лечение, если у них есть такая возможность.

Проф. Пеер. Однозначно. Как раз вчера мы предпринимали особые усилия, писали письма. Я обратился в администрацию клиники «Хадасса». Отдел маркетинга направлял пациентам письма на английском, что они могут приехать. Мы обращались к людям и напрямую, и посредством агентов. Важно подчеркнуть, что администрация клиники демонстрирует готовность к приёму зарубежных пациентов. Всё началось, кстати, с того, что девочка из Минска прилетела на ТКМ. И тогда мы подумали: «Если можно приехать на ТКМ, тогда и детей с ретинобластомой тоже можно приглашать». Ведь в обоих случаях речь идёт о лечении раковых опухолей. Мы начали продвигать этот вопрос. И администрация клиники пошла нам навстречу.

Health-Plus. Замечательно! Важная информация, о которой люди должны знать. Большое спасибо за консультацию. Главное, чтоб все были здоровы!

Интервью с профессором Яаковом Пеером провел журналист Илья Розенфельд, представитель международной службы клиники Хадасса Health Plus.

Смотрите интервью с проф. Пеером