Хирургов перекупают как футболистов

Доктор Александр Климов вырос в семье врача: его мама была терапевтом, заведующей отделением. Бабушка была медсестрой. Климов репатриировался в Израиль в 1990 году. «Хадасса» выкупила его у больницы «Ха-Эммек» за 350 000 шекелей.

— Чем вы занялись по приезду в Израиль?

Окончил, как все, курс, сдал экзамен. Начал работать в сосудистой хирургии. Проходил стаж в «Сороке». Как-то к этому времени общая хирургия мне поднадоела. И я пошел в сосудистую хирургию, попал в шикарный коллектив. Там меня научили делать дуплекс — ультразвуковое исследование сосудов. Оперировал. Меня послали на стажировку — по дуплексу, например, я в Лондоне учился. Посылали на разные конференции и съезды, но тогда не было прямой специализации по сосудистой хирургии. Нужно было пройти специализацию по хирургии, а потом по сосудистой хирургии. А я уже подходил к довольно серьезному возрасту, поэтому решил с этим завязать — в один момент.

Думал, пойду в рентген. Искал полтора года место в рентгене. Попал в рентген. После этого в ангиографию я тоже попал случайно. Потому что попав в среду рентгенологов, я сказал: все, больше я инвазиями заниматься не буду. Это нервы, это адреналин совершенно ненужный. Надо с этим заканчивать. И пошел по стезе, как все рентгенологи — КТ, УЗИ, дуплекс делал. Но в конце резидентуры мне заведующая сказала, что хочет открыть ангиографический кабинет и планирует, чтобы я это сделал. Я ей говорю: «Я, в общем-то, не очень и хочу».

— Это было в «Сороке»?

Нет, это было в МЦ «Ха-Эммек» в Афуле. Я уехал из «Сороки» через 5 лет. Там мне тоже место не дали в рентгене. Шеф сказал, что я буду пять раз сдавать первую часть экзамена по окончании резидентуры, а вторую никогда не сдам.

— Он ошибся?

Я сдал все экзамены с первого раза, и еще оставалось 7 месяцев резидентуры. Из 5 лет. К тому времения уже ориентировался вангиографии — когда работаешь с сосудистыми хирургами, контактируешь и с ангиографистами. В общем, ничего сложного. Потом, когда в «Ха-Эммеке» создали и построили подразделение ангиографии, заведующая поставила мне ультиматум: либо я открою подразделение, либо она меня выгонит. Не потому, что ей так хочется, а потому что нет мест для КТ, для УЗИ — всё забито, а в ангиографии — есть.

И я согласился, но сказал, что мне нужно подучиться. Меня послали в «Хадассу». В то время там работал доктор Ферштандиг — замечательный ангиографист, я считаю, что один из лучших. Может быть, самый лучший. И человек просто был великолепнейший. Я начал проходить у него специализацию. Через три месяца он предложил мне остаться в «Хадассе». Когда больница направляет сотрудника на учебу, они подписывают договор. Естественно, мы никогда не смотрим на этот договор. Но по договору я должен был заплатить им 350 тысяч — в случае отказа от дальнейшей работы.

— Откуп?!

Да. Компенсация за нарушение договора. Чтобы не убегали врачи из других больниц.

— И где вы взяли такие деньги?

Где такие деньги взять? Я говорю боссу: так и так, есть проблема. Он говорит: «Подойти к заместителю гендиректора «Хадассы». Он тебя сегодня примет. Поговори с ним». Я поднялся в кабинет заместителя гендиректора. Он мне говорит: «Мы хотим тебя оставить. Это довольно редко, чтобы у нас в ангиографии оставляли кого-то со стороны. Вы хотите?». Говорю: «Хочу, но у меня есть проблема». Он спрашивает, какая? Говорю ему: 350 тысяч. Он мне отвечает: «Эту проблему мы решим». И все. Так я попал сюда.

— Дорогого стоите. Я никогда не знал, что хирургов перекупают как футболистов.

Продолжение следует…

Заполните форму и получите консультацию доктора Александра Климова!